Сейчас в школах остались только медсёстры, а охраной порой занимаются сами педагоги, пояснил уполномоченный по правам ребёнка.
А. МИТНОВИЦКАЯ: В студии Павел Астахов, уполномоченный при президенте Российской Федерации по правам ребёнка. Здравствуйте!
П. АСТАХОВ: Здравствуйте!
А. МИТНОВИЦКАЯ: Сегодня урожайный день на ЧП. Во-первых, ребёнок выпал из окна высотки на западе Москвы.
П. АСТАХОВ: Мы здесь впервые год назад озвучивали нашу инициативу о том, чтобы напомнить родителям, что нельзя оставлять малолетнего ребёнка одного дома, особенно в тёплый сезон, когда открыты окна. Москитные сетки только создают имитацию барьера, а на самом деле, опасное, что может быть — ребёнок облокачивается на них и падает. Цифры нигде никто не озвучивает, потому что её нет в статистических данных. А мы посчитали, что около 1100 детей ежегодно выпадают из окон.
А. МИТНОВИЦКАЯ: Это за 2015 год?
П. АСТАХОВ: 2014 год. Выпавших детей было 1100 с лишним, а погибло порядка 130. Но данных этих нет, потому что они идут в общем числе детей, пострадавших или погибших по причине внешнего воздействия, по статистике Минздрава. Эта статистика появится у нас только 20 апреля.
А. МИТНОВИЦКАЯ: И вам придётся вычленять из неё именно эти случаи?
П. АСТАХОВ: Это невозможно, потому что мы шли по другому пути. Я просто дал циркуляр всем региональным уполномоченным, они собирали статистику у себя в регионах и нам присылали. У нас было рекордное число в Санкт-Петербурге, в Москве, в Якутии. Кстати, якутский Следственный комитет первым вышел с инициативой о том, что нужно даже вводить уголовную ответственность за оставление ребёнка дома одного. Это чрезмерно, никто этого не сделает, но напомнить о том, что нельзя оставлять ребёнка, необходимо.
А. МИТНОВИЦКАЯ: Вы уже комментировали эту ситуацию, говорили, что нужно выяснить, преступление это было или несчастный случай. Выяснили уже?
П. АСТАХОВ: Выясняют. Я просто только что вышел с серьёзной встречи с ведущими фондами и общественными волонтёрскими организациями, которые занимаются сиротами. У нас за это время появилось много авторитетных организаций, которые сами занимаются профилактикой социального сиротства и помощью детям, нуждающимся в особом внимании. Это и фонд «Волонтеры в помощь детям-сиротам» Елены Ольшанской, и Фонд профилактики социального сиротства Александры Маровой, и фонд «Виктория», и фонд «Измени одну жизнь». То есть серьёзные люди собрались. Я хотел поговорить с ним о том, чем мы можем быть друг другу полезны в практическом плане, потому что сейчас всё больше идёт речь об общественном контроле за интернатными учреждениями. Как вы знаете, есть закон, но там очень сложно с механизмами. Все пытаются подходить к этой истории с разных сторон, начиная с общественных советов, которые должны быть созданы везде, заканчивая так называемыми общественными секторами. Но закон не даёт механизма, то есть даже само понятие «общественный сектор» не определено, как его должны сертифицировать? Не каждого человека можно допустить к детям вообще-то. А если вы захотите пойти проверять пищеблок? А если захотите изучать личные дела детей? А как же персональные данные, гигиена и прочее? Эти вопросы не регулированы. Пока это всё разрабатывается, на это ещё уйдёт год-два, я предложил объединить наши усилия, потому что мы-то регулярно этим занимаемся. Мы с начала 2010 года по сегодняшний день практически все интернатные учреждения Российской Федерации проверили силами аппарата федерального уполномоченного. Только что я прилетел из Якутии, там мы смотрели Дом ребёнка и другие учреждения. У нас есть полномочия и квалификация на эти проверки, а волонтёрам сложнее. Но мы можем объединить наши усилия. Они реагируют быстрее на какие-то сообщения, хотя мы тоже стараемся быстро реагировать. Они сведения получают из других источников. Они знают многие вопросы глубже, чем мои советники. Они разрабатывают очень серьёзные практические рекомендации по тому, как надо обращаться с детьми с психологической точки зрения, с точки зрения помещения ребёнка в учреждения здравоохранения. Мы сегодня отдельно обсуждали, что сейчас неправильно трактуется положение закона о том, когда выявляют безнадзорных детей, помещают в медицинское учреждение, и они там «маринуются» долгое время. Мы регулярно находим детей в инфекционных больницах, которые там находятся месяцами, вместо того, чтобы быть в Доме ребёнка. Это неправильно.
В общем, мы пришли к выводу, что мы можем друг другу очень серьёзно помогать. Эта комплексная работа будет направлена на то, чтобы реагировать на каждый случай и системно принимать решения.
А. МИТНОВИЦКАЯ: А как это будет выстроено?
П. АСТАХОВ: Это может происходить в оперативном режиме, они могут нас наводить на неблагополучное учреждение, и мы можем сделать там комплексную проверку. Это может быть выстроено и по-другому: после проверки мы всегда готовим рекомендации, но делаем это, исходя из нашего опыта и компетенции, потому что у меня в основном работают бывшие сотрудники Генеральной прокуратуры или подразделения по делам несовершеннолетних. Они как раз нам могут подсказать, что ещё можно сделать. Например, история екатеринбургского интерната на Ляпустина не даёт покоя. Сегодня опять было очередное обращение общественных организаций по поводу проведения проверки, это эта проверка будет уже 150-я, вопрос не в этом. Я там был лично, мои советники были там трижды, проверяет уже Генпрокуратура. В течение двух лет там погибло трое детей, травмы дети получают. Мы посмотрели — 140 человек уволилось из этого интерната в прошлом году. Там тяжёлый контингент детей, отделение «Милосердие» на 130 с лишним человек.
А. МИТНОВИЦКАЯ: И как могут помочь волонтёры?
П. АСТАХОВ: Основная идея и то, к чему я призываю руководство Свердловской области — это изменение жизни интерната. Это не вопрос ремонта и снабжения материально-техническим оснащением, там жизнь должна быть другая, чтобы люди не бежали оттуда. Для этого нужно создать там школу для родителей, а там, кстати, большинство родительских детей.
А. МИТНОВИЦКАЯ: Но интернат же?
П. АСТАХОВ: Детский дом-интернат для умственно-отсталых детей, там 78% родительских детей. Но их надо учить. Мы с волонтёрами создали в Тушинской больнице школу для родителей, куда может прийти любой желающий.
А. МИТНОВИЦКАЯ: В общем, волонтёры станут в какой-то мере вашими агентами?
П. АСТАХОВ: Это взаимно. Где-то мы помогаем им, где-то — они нам. Мы договорились в конце апреля сформировать из них совет. Это будет Совет при уполномоченном по профилактике социального сиротства. Это отказные дети, кстати. Все же изобретают панацею, как спасать отказных детей, а эти люди говорят, что не это делать нужно, а организовывать центры поддержки матерей.
А. МИТНОВИЦКАЯ: В Петербурге школьница впала в кому, Скорая помощь к ней ехала 36 минут, школьный врач откачать не смог. Это при том, что девочка уже давно жаловалась на головные боли. На ком ответственность за случившееся, с Вашей точки зрения?
П. АСТАХОВ: Скорая помощь ведь тоже не может лететь на вертолёте. Там могли быть пробки, ведь в Петербурге, как мы знаем, очень сложно проехать, особенно в пятницу. Нельзя однозначно сказать, кто виноват, надо разбираться, речь же идёт о гибели ребёнка.
А. МИТНОВИЦКАЯ: Как Вы оцениваете медицинский сектор в школах?
П. АСТАХОВ: Он серьёзно сокращён. Всё это время, пока шла оптимизация школьного образования, все эти медицинские кабинеты сокращали. Поэтому у нас врачей в школе практически не осталось, в лучшем случае — медсестра, которая может оказать какую-то элементарную первую помощь: наложить повязку, намазать ранку йодом. А дальше она обязана вызвать скорую помощь или отправить ребёнка в ближайшее медицинское учреждение.
А. МИТНОВИЦКАЯ: Это нормально, с Вашей точки зрения?
П. АСТАХОВ: Нет, мы-то учились в других условиях. У нас всегда были и врачи, и медсёстры. В моей школе было даже 3 человека дежурных. Они могли и температуру померить, и прививку сделать.
А. МИТНОВИЦКАЯ: У меня в школе тоже.
П. АСТАХОВ: Я считаю, что это правильно. Но когда началось сокращение в школах, сократили медработников, медицинские кабинеты, психологов, полицейских школьных инспекторов, теперь ещё и охрану. Это доходит до абсурда. В Якутии 28% находится под охраной, остальные где-то нанимают охранников, а где-то функции охранников исполняет административный и педагогический персонал.
А. МИТНОВИЦКАЯ: Это кто? Трудовик с физруком?
П. АСТАХОВ: Да-да. А когда им заниматься педагогической деятельностью, если они функции охранников выполняют? Я допускаю, что есть отдалённая местность, небольшая сельская школа, куда злоумышленник просто не забредёт. Но когда в городе такое происходит — это абсурд. Охрана в школах должна быть надёжной. Это, кстати, постановление правительства, приказ министерства образования. Об этих вопросах мы говорили почти три дня.
А. МИТНОВИЦКАЯ: Мать оставила 4-летнего ребёнка в бассейне, а сама пошла заниматься фитнесом. Мальчик чуть не утонул. Возбудили уголовное дело.
П. АСТАХОВ: А вспомните, сколько у нас в прошлом году таких историй было, когда именно тонули дети. Мы занимались двумя такими случаями. Мы в 2014 году занимались удивительной историей, когда в Турции у нашей гражданки изъяли полуторагодовалого ребёнка в июне, когда она при всех у бассейна его шлёпнула. И только в октябре нам удалось его вернуть.
А. МИТНОВИЦКАЯ: Так насчёт фитнес-клубов, бассейнов что Вам известно? Есть статистика? Как часто матери оставляют детей без присмотра в общественных местах?
П. АСТАХОВ: Надо быть в высшей степени безответственным человеком, чтобы так рисковать жизнью ребёнка, оставив его в бассейне. Я понимаю ещё, если в раздевалке, или посадить ребёнка на лавочку напротив себя. Это же элементарные вещи.
А. МИТНОВИЦКАЯ: Но спортзал — это тоже не место для ребёнка, штанга какая-нибудь упадёт на ногу.
П. АСТАХОВ: Я думаю, что это скорее была аэробика, но хотя может быть что угодно. Но в любом случае взрослый человек должен понимать свою ответственность за маленького ребёнка. Это как в декабре было: женщина припарковала машину с ребёнком под знаком, а сама 4 часа в салоне красоты провела. Так возьми ребёнка с собой!
А. МИТНОВИЦКАЯ: Не везде пускают.
П. АСТАХОВ: Вот если бы не пустили, они бы могли ко мне обратиться, и мы бы привлекли их за дискриминацию.
А. МИТНОВИЦКАЯ: Я могу назвать один салон в Москве, куда точно не пускают с детьми.
П. АСТАХОВ: А на каком основании?
А. МИТНОВИЦКАЯ: Мешают дети, отвлекают парикмахеров.
П. АСТАХОВ: Вот так и рождаются всякие чайлдфри-идеологии, когда говорят, что дети мешают. Ребёнок не может мешать, без детей не будет будущего ни у вас, ни у человечества. А чтобы ребёнок ножницы не хватал, уберите их.
А. МИТНОВИЦКАЯ: Подключитесь к этой истории?
П. АСТАХОВ: Конечно. Все истории, связанные с ЧП, у нас же в сводки идут.
А. МИТНОВИЦКАЯ: А нет ли ответственности на этом фитнес-клубе? Ведь они же видели, что мать оставила ребёнка в бассейне.
П. АСТАХОВ: Это касается непосредственно фитнес-клуба. Потому что когда вы покупаете билет, вы тем самым заключаете простой договор на то, что вам будет оказана услуга по предоставлению возможности заниматься в бассейне или зале. Если подразумевается, что ребёнок допущен в бассейн, то там, безусловно, должны быть инструктор и спасатель. Было несколько случаев, когда тонули дети, но ответственность всегда лежит на руководстве фитнес-центра, потому что речь идёт о невыполнении самой главной функции при предоставлении услуг — безопасности. Предоставляемая услуга должна быть безопасной. Если происходит гибель ребёнка по недосмотру, виноват персонал.
А. МИТНОВИЦКАЯ: Но ребёнок в данном случае, слава Богу, не погиб. Возможно, его и вытащили спасатели.
П. АСТАХОВ: Надо разбираться.
А. МИТНОВИЦКАЯ: То есть и к маме вопросы, и к фитнес-клубу.
П. АСТАХОВ: Конечно. Существует единственная статья УК РФ о ненадлежащем присмотре за ребёнком — 156. Но эта статья «Неисполнение обязанностей по воспитанию несовершеннолетнего» должна быть сопряжена с «Жестоким обращением». Квалификация зависит от того, расценят это как жестокое обращение или нет. Скорее всего, на жестокое обращение это не тянет.
А. МИТНОВИЦКАЯ: Это халатность.
П. АСТАХОВ: А такой статьи нет.
А. МИТНОВИЦКАЯ: Ещё одна история. В Набережных Челнах учительница приклеила скотчем вертлявого ребёнка к стулу, чтобы успокоить. 15 лет стажа.
П. АСТАХОВ: Тоже возникает вопрос — что происходит с человеком, когда он вдруг, обладая достаточным опытом, делает подобные вещи. На прошлой неделе директор ингушской школы сорвался, его сняли на видео, как он 20 минут кричал на учеников. Понятно, было обидно, что произвели порчу имущества, но это — не повод срываться. Всё-таки педагог должен быть человеком с крепкими нервами и устойчивой психикой. Потому что в противном случае вы не сможете выполнять свои должностные обязанности. Один мудрый человек сказал, что «педагог — это человек с плохой памятью и крепкими нервами».
А. МИТНОВИЦКАЯ: Все же говорят, что дети сейчас — не те, что раньше, злые, агрессивные.
П. АСТАХОВ: А в 20-х годах дети, с которыми работал Антон Семёнович Макаренко, были покладистыми и добрыми?
А. МИТНОВИЦКАЯ: Сомневаюсь.
П. АСТАХОВ: Это были малолетние бандиты.
А. МИТНОВИЦКАЯ: У них не было интернета, компьютерных игр.
П. АСТАХОВ: Зато у них были ножи, заточки и опыт уличной жизни. Они грабили, убивали, насиловали, а он из этих 2 млн вчерашних беспризорников сделал завтрашних героев, которые в первые дни Второй мировой войны все пошли добровольцами на фронт и совершали подвиги. Александр Матросов, кстати, бывший беспризорник.
А. МИТНОВИЦКАЯ: А так уж ли страшно примотать скотчем? Вот линейкой по пальцам — это больно.
П. АСТАХОВ: Нельзя ребёнка ни связывать, ни заклеивать, ни бить. Какой же вы педагог, если не можете найти правильную меру воздействия, с точки зрения закона и здравого смысла? Если вы не можете этого сделать, вы расписываетесь в собственной профнепригодности, каким бы ни был ваш стаж. Можно ситуация всегда обернуть в другую сторону.
А. МИТНОВИЦКАЯ: Что бы Вы сделали?
П. АСТАХОВ: Это зависит от ребёнка. Можно было немножко более комичную ситуацию создать. Я бы сказал: «Хорошо, это у нас мальчик-перископчик, только ты мало того, что должен крутиться, но ещё и записывать, что ты увидел сзади, спереди, слева и справа. А в конце урока нам доложишь». Я бы нашёл какой-то выход.
А. МИТНОВИЦКАЯ: Ещё одна тема. Вчера была новость о том, что прокуратура добивается отмены усыновления мальчика из итальянской семьи.
П. АСТАХОВ: Да, обратились в Волгоградский областной суд. Я считаю, что это — правильный шаг. Усыновление, безусловно, должно быть отменено. Мальчика выписали из больницы сегодня, он отправится обратно в Камышинский детский дом. С точки зрения семейного устройства, Волгоградская область — достаточно средняя, там оно неплохо идёт. Но с другой стороны, эта область уже в нескольких таких скандалах засветилась. Была история задолго до моего назначения — «Дело Фратти», когда вывозили волгоградских сирот в Италию и там оставляли даже без всяких соответствующих решений. А с другой стороны, это связано ещё с нашими отношениями с Италией.
Я напомню, что 2 года назад приёмным итальянским отцом, который оказался душевнобольным человеком, был убит Максим Кичигин, 5-летний мальчик. А на всех документах обследования, которое проходил этот человек в Италии, стоят заключения психиатра и невролога о том, что он здоров. А он наблюдается достаточно давно у своего участкового врача-психиатра как душевнобольной. И его в итоге освободили от уголовной ответственности. Итальянцы очень переживали за эту историю, потому что это был первый такой ужасный случай. Я нашёл влиятельных людей, которые тут же сообщили об этом Маттео Ренци, он поблагодарил меня и попросил дать им возможность оправдаться и разобраться самим. Смотрите как они разобрались: за два года Следственный комитет Российской Федерации не может до конца расследовать это дело, потому что из Италии не пришло ни одного документа, срок следствия продлён до 16 июня. Если до этого времени не придёт ни одного документа, Следственный комитет приостановит дело. Как выполняют обязательства итальянцы, объясните мне? Я сейчас готовлю письма в министерство иностранных дел, в министерство образования, которое у нас является оператором иностранного усыновления. Может быть, есть смысл сейчас как-то вразумить наших итальянских партнёров? Ведь если мы заключили договор, если мы действуем в рамках этого соглашения и продолжаем усыновление, то как получается, что за два года, как минимум, один психически нездоровый человек убил нашего ребёнка, и второй тоже не вполне адекватный, но по документам здоров?
А. МИТНОВИЦКАЯ: 2 года ни одного документа по тому случаю, второй случай — тоже вопиющий. Может быть, прекратить это усыновление в Италии?
П. АСТАХОВ: Тут резких решений нельзя принимать. Хотя, два случая — это уже слишком много. Поэтому я ставлю вопрос перед министерством иностранных дел и министерством образования и науки о том, что сделано ими для того, чтобы всё-таки получить эти документы. Мне звонит Уполномоченный по правам человека МИД и говорит, что итальянское консульство просто всё трясётся, обещают всё исправить. Я отвечаю, что они расследовали убийство нашего ребёнка, и ни одного документа нет. Это какая-то необязательность или что? Или наплевательское отношение к нам как к донорам? Пока мы — доноры, пока мы даём своих детей, так всё и будет. Закрыли американское усыновление, поняли, что сами можем. У нас за три года произошёл рост числа детей-инвалидов, которых приняли в семьи.
А. МИТНОВИЦКАЯ: Так что с Италией делать? Не пора ли ставить вопрос о закрытии усыновления?
П. АСТАХОВ: Этот вопрос должно ставить министерство образования и науки. Если они считают, что в таком режиме им достаточно неплохо существовать с итальянскими партнёрами, тогда да. Но я считаю, что МИД должен рассмотреть эту ситуацию. Если не будут предоставлены документы в разумные сроки, чтобы следствие могло продвинуться куда-то, необходимо объявить временный мораторий.
А. МИТНОВИЦКАЯ: На какой срок?
П. АСТАХОВ: Обычно мораторий вводится на полгода. Так было в 2010 году с американцами. Если всё это не будет вовремя отлажено, то либо мораторий может продлеваться, либо может ставиться вопрос о прекращении усыновления. Но надо дать им возможность. Если они говорят о том, что готовы исправить ситуацию, представляйте документы, объясняйте, как психически нездоровые люди получают справки, сертификаты о том, что они могут быть усыновителями, а потом начинают избивать или убивают ребёнка.
А. МИТНОВИЦКАЯ: СКР хочет публиковать фотографии педофилов у себя на официальном сайте. Не слишком ли скромно? Если уж страна должна знать этих гадов в лицо, может быть, лучше публиковать их фотографии в общественных местах?
П. АСТАХОВ: Это первый шаг к реализации того предложения, которое высказывалось ещё в 2010 году. У нас практически во всех странах мира есть открытые базы данных со осуждёнными лицами, совершившими преступления против половой неприкосновенности детей. Кстати, не все из них признаны педофилами. Ведь чтобы признать педофилом, должна быть очень серьёзная процедура. Официально признаны педофилами 140 или 136 человек, потому что они получают ещё и специальное лечение.
А. МИТНОВИЦКАЯ: А остальные?
П. АСТАХОВ: А остальные — нет. Они просто преступники, совершившие половые преступления. Это мы их с вами называем педофилами.
Поэтому первый шаг — это публиковать сведения об уже осуждённых, а следующий — создать базу данных, чтобы каждый нормальный человек мог зайти и посмотреть, кто рядом с ним проживает, где он находится. Это давно сделано во всех ведущих странах мира для того, чтобы простые граждане могли обезопасить своих детей.
А. МИТНОВИЦКАЯ: Я обещала данные от Топилина по поводу рождаемости. Он говорит, что показания сохранились на уровне прошлого года, однако естественный прирост регистрируется уже третий год. При этом он постоянно говорит, что нужно обсуждать какие-то предложения, направленные на улучшение демографии.
На днях экономисты всерьёз заговорили о возвращении налога на бездетность. Никита Кричевский даже посчитал, что это даст целый триллион рублей.
П. АСТАХОВ: Я слышал об этом. В своё время мера была необходимой, введена была она после войны, когда население уже серьёзно убыло. Любое введение налогов, тем более в такой сложной экономической ситуации — это стресс для населения, даже если объяснить, что это для поддержки тех, кто принимает решение рожать.
А. МИТНОВИЦКАЯ: А это поможет улучшению демографии?
П. АСТАХОВ: Если математически подходить, как Никита, то 1 трлн 200 млрд получили и направили их, например, на погашение ипотечных кредитов для этих же многодетных семей. Вроде математически всё получается красиво, но вы выйдете и спросите граждан, готовы ли они за счёт налога в 6% содержать какую-то многодетную семью. Не каждый захочет.
Есть другое предложение — создавать государственные или государственно-общественные фонды, откуда могут выделяться деньги на поддержку матерей. Такая система работает в Скандинавии, во Франции, в Германии. Это фонды, которые создаются, как правило, при муниципалитетах, и они точно знают те семьи, которым нужно помогать. Деньги идут адресно. Но нам сложнее — у нас муниципалитеты не так развиты, и глава муниципалитета, которого мы выбираем, иногда и не хочет знать своих многодетных и им помогать.
А. МИТНОВИЦКАЯ: Вы скорее за этот налог или против?
П. АСТАХОВ: Конечно, во всём должен быть баланс между интересами многодетных семей и тех людей, которые по каким-то причинам не могут или не готовы иметь детей. Это — серьёзная тема для дискуссии. Любой новый налог, повторяю, — это серьёзное потрясение для государства. Вот так просто посчитать и вытащить эти деньги может не получиться, могут быть серьёзные потери.
А. МИТНОВИЦКАЯ: Накануне к президенту обратилась журналистка, она же многодетная мама, и сказала, что много лет не работает. С одной стороны, мать героиня, но с другой — зарплаты нет, стажа нет.
П. АСТАХОВ: Всё новое — хорошо забытое старое. Во-первых, эта система работает в тех же скандинавских странах, начиная с конца 70-х годов — мама, имеющая трёх детей и являющаяся домохозяйкой, получает зарплату на уровне министра шведского правительства. Это точно.
А. МИТНОВИЦКАЯ: Когда уже наши мамы начнут получать зарплату на уровне Ливанова, например?
П. АСТАХОВ: Я думаю, что у Ливанова зарплата тысяч 200.
А. МИТНОВИЦКАЯ: Я думаю, что многодетная мама была бы не против этих 200 тысяч.
П. АСТАХОВ: Так должно быть, да. Там считается, что воспитание детей, домашний присмотр, содержание — это серьёзная государственная работа.
А. МИТНОВИЦКАЯ: Когда у нас такое будет.
П. АСТАХОВ: Не знаю, будет ли. Но на мой взгляд, мама, воспитывающая дома детей, должна получать достаточно серьёзные меры поддержки.
А. МИТНОВИЦКАЯ: И стаж должен сохраняться?
П. АСТАХОВ: Да, всё, что касается стажа и будущей пенсии, должно сохраняться. Мы, к сожалению, не научились считать. Многие наши партнёры говорят о том, что каждый доллар, вложенный в инвалида, приносит 23 доллара прибыли. А мы этого не видим, потому что мыслим более короткими расстояниями — нам надо срочно сегодня, но не завтра. А на самом деле, так оно и есть. Если мы в ребёнка-инвалида вкладываем деньги, помогаем ему получить образование, трудоустроиться, то социальный эффект от этого и будет такой — примерно раз в 20 больше вложенных средств. Надо научиться видеть конечную цель, к которой мы идём.
У нас многие финансисты считают, что мы живём от бюджета до бюджета — нет сегодня в бюджете таких денег, где мы возьмём их на эти 2,5 млн мам? Нигде, конечно. Но давайте посмотрим на перспективу — если мы сегодня эту маму поддержим, если она нормально будет воспитывать детей, получая зарплату хотя бы в размере опекунских... Ведь доходит до абсурда — если вы берёте под опеку троих детей, вам государство платит 20-25 рублей в месяц на одного ребёнка, то родная мама, которая занимается точно таким же воспитанием, таких денег не получает. И она попадает в ситуацию, когда к ней приходят и говорят: «Вы не можете их содержать, давайте мы их в детдом заберём». А потом отдадут их другим людям, которые будут получать эти деньги на их содержание. Это же действительно абсурд. Надо мыслить другими категориями — не от бюджета до бюджета, а от сегодняшнего дня к светлой перспективе.
А. МИТНОВИЦКАЯ: Помните, Вы говорили об уроке «Семьеведение»? Сегодня появилась информация о том, что в школах хотят ввести урок «Основы семейной жизни». В Минобразования об этом рассказали.
П. АСТАХОВ: Отлично.
А. МИТНОВИЦКАЯ: Это по Вашим чаяниям или это отдельная тема?
П. АСТАХОВ: Я думаю, это по общим чаяниям. Не столь важно изобрести новый предмет или восстановить «Этику и психологию семейной жизни», сколь важно то, чтобы вся программа обучения в школе была построена на основе понимания семейных ценностей.
А. МИТНОВИЦКАЯ: Вы говорили, что нужно в каждый предмет вложить эти мысли.
П. АСТАХОВ: Да, даже в арифметику.
А. МИТНОВИЦКАЯ: А Минобразования предлагает всего один урок в год.
П. АСТАХОВ: То есть 1 сентября — урок мира, урок мужества.
А. МИТНОВИЦКАЯ: А 15 мая — урок семьи.
П. АСТАХОВ: Это — День семьи, международный праздник. Одного урока в год, наверное, будет достаточно, чтобы новое поколение выросло, понимая, что такое семейные ценности. Я иронизирую, конечно. Надо, чтобы ученики понимали, что без семьи не будет ни побед, ни будущего у человечества. Если выстроить все уроки так, то дополнительные уроки не нужны будут. А в День семьи нужно проводить праздник, но не урок раз в год. Я только что сказал о светлой перспективе, а вы посмотрите на слоган министерства образования и науки — «Министерство будущего».
А. МИТНОВИЦКАЯ: Это будущее пугает.
П. АСТАХОВ: Почему? Меня не пугает, потому что всё-таки образование несёт будущее, но оно должно быть понятным, светлым и прекрасным.
А. МИТНОВИЦКАЯ: По поводу идеи о переносе начала учебного года на 1 октября...
П. АСТАХОВ: Уже на 1 октября? Давайте сразу на 1 января — Новый год, значит Новый год, и все проблемы решатся.
А. МИТНОВИЦКАЯ: А если серьёзно?
П. АСТАХОВ: Мне кажется, это просто отвлечение внимания, чтобы энергию выбросить и пообсуждать это.
А. МИТНОВИЦКАЯ: У них есть аргументы. Говорят, что надо свой туризм продвигать. В июне прохладно, а в августе-сентябре хорошо.
П. АСТАХОВ: У нас большое число каникул. И в эти каникулы туризм активно развивается. Уже третий год мы с семьёй активно путешествуем по России, у нас уже заведено, что мы едем обязательно в Псковскую область, в Нижний Новгород, в Астрахань, в Казань, на Алтай. Но каждый год всё сложнее и сложнее — мест нет. Уже в хорошие санатории и отели не пробиться.
А. МИТНОВИЦКАЯ: Так вот, как раз ещё месяц тёплого сезона добавим, и 1 октября дети пойдут в школу.
П. АСТАХОВ: В каникулы надо ездить отдыхать, они рассчитаны очень правильно и физиологически, и психологически, и календарно. Я бы не ломал то, что уже устоялось и оправдалось. Я всегда очень опасаюсь людей, которые приходят и начинают ломать то, что стояло тысячелетиями. 2,5 тысячи лет назад изобрели понятие «семья» — союз мужчины и женщины, объединившийся на основе божественного и человеческого права. Вдруг пришли временщики, которые за 10 лет перелопатили европейское законодательство и сказали, что может быть 56 видов семей. И в документ Совета Европы уже даже начинают писать «все виды семьи». Расскажите мне про все виды семьи.
А. МИТНОВИЦКАЯ: Последний вопрос. У нас добровольный порядок сдачи ГТО хотят превратить в обязательный.
П. АСТАХОВ: Этого стоило ожидать.
А. МИТНОВИЦКАЯ: Но это же нарушает интересы детей.
П. АСТАХОВ: Почему?
А. МИТНОВИЦКАЯ: Не все любят спорт.
П. АСТАХОВ: Во-первых, у нас существует обязательная образовательная программа.
А. МИТНОВИЦКАЯ: Образовательная программа — это одно, а ГТО — другое.
П. АСТАХОВ: Это просто включено в образовательный стандарт. Мы-то сдавали.
А. МИТНОВИЦКАЯ: Вы сдавали, я — нет, и не хочу, чтобы дети мои мучились.
П. АСТАХОВ: Не хотите — берите справку.
А. МИТНОВИЦКАЯ: А можно?
П. АСТАХОВ: Почему нет. Но если вы не можете пробежать за 3,5 минуты километр, не бегите. Бегите сколько можете.
А. МИТНОВИЦКАЯ: А потом тебя будут шпынять за то, что ты, такой неудачник, не сдал.
П. АСТАХОВ: Это уже другой вопрос. Это — уважение, которое у нас не развивается, не практикуется, и этому не учат.
А. МИТНОВИЦКАЯ: Спасибо. В студии был Павел Астахов, Уполномоченный при президенте Российской Федерации по правам ребёнка.
http://rusnovosti.ru/posts/415620